Предел настал, но бьется, рвется сердце,
Оставлен груз сомнений позади,
Восставший дух изгоя-иноверца
Пульсирует в разорванной груди.
Срывает ветер с крыш гнилых солому,
Бурлит река несбывшихся надежд.
Набитая тропа к чужому дому -
Пристанище для трусов и невежд.
Смотрю в упор, взрезая маску гнома -
Так ненавистен скользкий визави,
В глазах стеклянных отблески погрома,
И руки заскорузлые в крови.
Уверен он: свершится, как задумал,
Он доползет до заданной черты,
Без паники толпы и шума.
Противники ничтожны иль мертвы.
Взорвется мир! Неправедность падет,
И грянет суд. Суд памяти и чести.
Виновник бед от кары не уйдет.
Оболганное время жаждет мести.